Неточные совпадения
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь, в своем сложном тюлевом
платье на
розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто, как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним ни минуты внимания, как будто она родилась в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху ее.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка
платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках
розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались;
розовые туфли на высоких, выгнутых каблуках не жали, а веселили ножку.
Я стоял сзади одной толстой дамы, осененной
розовыми перьями; пышность ее
платья напоминала времена фижм, а пестрота ее негладкой кожи — счастливую эпоху мушек из черной тафты. Самая большая бородавка на ее шее прикрыта была фермуаром. Она говорила своему кавалеру, драгунскому капитану...
За месяц до своей смерти она достала из своего сундука белого коленкору, белой кисеи и
розовых лент; с помощью своей девушки сшила себе белое
платье, чепчик и до малейших подробностей распорядилась всем, что нужно было для ее похорон.
— Вы, разумеется, знаете всех жителей, — спокойно заговорил Грэй. — Меня интересует имя молодой девушки в косынке, в
платье с
розовыми цветочками, темно-русой и невысокой, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя?
Розовое женское
платье мелькнуло в темной зелени, молодое лицо выглянуло из-под легкой бахромы зонтика…
Я подошел к лавочке, где были ситцы и платки, и накупил всем нашим девушкам по
платью, кому
розовое, кому голубое, а старушкам по малиновому головному платку; и каждый раз, что я опускал руку в карман, чтобы заплатить деньги, — мой неразменный рубль все был на своем месте. Потом я купил для ключницыной дочки, которая должна была выйти замуж, две сердоликовые запонки и, признаться, сробел; но бабушка по-прежнему смотрела хорошо, и мой рубль после этой покупки благополучно оказался в моем кармане.
Самгин смотрел на нее с удовольствием и аппетитом, улыбаясь так добродушно, как только мог. Она — в бархатном
платье цвета пепла, кругленькая, мягкая. Ее рыжие, гладко причесанные волосы блестели, точно красноватое, червонное золото; нарумяненные морозом щеки, маленькие
розовые уши, яркие, подкрашенные глаза и ловкие, легкие движения — все это делало ее задорной девчонкой, которая очень нравится сама себе, искренно рада встрече с мужчиной.
Она не знала, на что глядеть, что взять в руки. Бросится к
платью, а там тянет к себе великолепный ящик
розового дерева. Она открыла его — там был полный дамский несессер, почти весь туалет, хрустальные, оправленные в серебро флаконы, гребенки, щетки и множество мелочей.
Не успела она ахнуть, как на двух других креслах увидела два прелестные
платья —
розовое и голубое, на выбор, которое надеть.
Только светло-палевое
платье немного портило девушку, придавая ей вид кисейной барышни, но яркие цвета были страстью Верочки, и она любила щегольнуть в
розовом, сиреневом или голубом.
Верочка тут же толклась в одной юбке, не зная, какому из своих
платьев отдать предпочтение, пока не остановилась на
розовом барежевом.
— Ах, mon ange! — воскликнула Хиония Алексеевна, прикладываясь своими синими сухими губами к
розовым щекам девушки. — Je suis charmee! [Я восхищена! (фр.)] Вы, Nadine, сегодня прелестны, как роза!.. Как идет к вам это полотняное
платье… Вы походите на Маргариту в «Фаусте», когда она выходит в сад. Помните эту сцену?
Розовое тарлатановое
платье с высоким лифом, перехваченное на талии пунцовою лентою, — вот и все.
Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен в ложнорусском, ёрническом, ропетовском стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами; ковер с белой дорожкой на лестнице; в передней чучело медведя, держащее в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных карточек; в танцевальном зале паркет, на окнах малиновые шелковые тяжелые занавеси и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и зеркала в золоченых рамах; есть два кабинета с коврами, диванами и мягкими атласными пуфами; в спальнях голубые и
розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты в открытые бальные
платья, опушенные мехом, или в дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них — остзейские немки, — крупные, белотелые, грудастые красивые женщины.
Вот лежанка, на которой стоят утюг, картонная кукла с разбитым носом, лоханка, рукомойник; вот окно, на котором в беспорядке валяются кусочек черного воска, моток шелку, откушенный зеленый огурец и конфетная коробочка, вот и большой красный стол, на котором, на начатом шитье, лежит кирпич, обшитый ситцем, и за которым сидит она в моем любимом
розовом холстинковом
платье и голубой косынке, особенно привлекающей мое внимание.
Я глядел на ее бледное личико, на бесцветные ее губы, на ее черные, сбившиеся на сторону, но расчесанные волосок к волоску и напомаженные волосы, на весь ее туалет, на эти
розовые бантики, еще уцелевшие кой-где на
платье, — и понял окончательно всю эту отвратительную историю.
Вот однажды сижу я на стене, гляжу вдаль и слушаю колокольный звон… вдруг что-то пробежало по мне — ветерок не ветерок и не дрожь, а словно дуновение, словно ощущение чьей-то близости… Я опустил глаза. Внизу, по дороге, в легком сереньком
платье, с
розовым зонтиком на плече, поспешно шла Зинаида. Она увидела меня, остановилась и, откинув край соломенной шляпы, подняла на меня свои бархатные глаза.
Луша поднялась с своего диванчика и неловко подала руку Евгению Константинычу, который неподвижно, с застывшей улыбкой на губах, смотрел на ее белое кисейное
платье, на скромно открытые плечи, на несложившиеся руки с
розовыми локтями, на маленькую розу, заколотую в темной волне русых волос.
Все-таки встал, открыл — и вдруг за зеркальной дверью, выпутываясь из
платья, вся
розовая — I.
Я обернулся. Она была в легком, шафранно-желтом, древнего образца
платье. Это было в тысячу раз злее, чем если бы она была без всего. Две острые точки — сквозь тонкую ткань, тлеющие
розовым — два угля сквозь пепел. Два нежно-круглых колена…
Лампа с
розовым колпаком-тюльпаном на крошечном письменном столе, рядом с круглым, торопливо стучащим будильником и чернильницей в виде мопса; на стене вдоль кровати войлочный ковер с изображением тигра и верхового арапа с копьем; жиденькая этажерка с книгами в одном углу, а в другом фантастический силуэт виолончельного футляра; над единственным окном соломенная штора, свернутая в трубку; около двери простыня, закрывающая вешалку с
платьем.
Обе барышни были в одинаковых простеньких, своей работы, но милых
платьях, белых с зелеными лентами; обе
розовые, черноволосые, темноглазые и в веснушках; у обеих были ослепительно белые, но неправильно расположенные зубы, что, однако, придавало их свежим ртам особую, своеобразную прелесть; обе хорошенькие и веселые, чрезвычайно похожие одна на другую и вместе с тем на своего очень некрасивого брата.
Ручка зонтика проворно — и довольно крепко — постучала по его плечу. Он встрепенулся… Перед ним, в легком, серо-зеленом барежевом
платье, в белой тюлевой шляпке, в шведских перчатках, свежая и
розовая, как летнее утро, но с не исчезнувшей еще негой безмятежного сна в движениях и во взорах, стояла Марья Николаевна.
Но, боюсь, в этот вечер был очень неучтив с ней, не говорил с ней, не смотрел на нее, а видел только высокую, стройную фигуру в белом
платье с
розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо и ласковые, милые глаза.
Она была в белом
платье с
розовым поясом и в белых лайковых перчатках, немного не доходивших до худых, острых локтей, и в белых атласных башмачках.
— Катрин, разве ты не видишь: Егор Егорыч Марфин! — сказал с ударением губернский предводитель проходившей в это время мимо них довольно еще молодой девице в
розовом креповом, отделанном валянсье-кружевами
платье, в брильянтовом ожерелье на груди и с брильянтовой диадемой на голове; но при всем этом богатстве и изяществе туалета девица сия была как-то очень аляповата; черты лица имела грубые, с весьма заметными следами пробивающихся усов на верхней губе, и при этом еще белилась и румянилась: природный цвет лица ее, вероятно, был очень черен!
Беленькая, тонкая и гибкая, она сбросила с головы платок, кудрявые волосы осыпались на лоб и щёки ей, закрыли весёлые глаза; бросив книгу на стул, она оправляла их длинными пальцами, забрасывая за уши, маленькие и
розовые, — она удивительно похожа была на свою мать, такая же куколка, а старое, длинное
платье, как будто знакомое Кожемякину, усиливало сходство.
Зоя придерживала двумя пальчиками край широкой шляпы, кокетливо выносила из-под
розового барежевого
платья свои маленькие ножки, обутые в светло-серые ботинки с тупыми носками, и посматривала то вбок, то назад.
Он учился на казенный счет в Московском университете и, выпущенный лекарем, прежде назначения женился на немке, дочери какого-то провизора; приданое ее, сверх доброй и самоотверженной души, сверх любви, которую она, по немецкому обычаю, сохранила на всю жизнь, состояло из нескольких
платьев, пропитанных запахом
розового масла с ребарбаром.
Не успел Литвинов оглянуться, как та же дверь быстро распахнулась и в
розовом бальном
платье, с жемчугом в волосах и на шее, появилась Ирина.
Потом у него выросла борода, он надел длинный сюртук с
розовым галстухом и, стоя рядом с толстой женщиной в жёлтом
платье, крепко жмёт ей руки.
Посредине их небольшой человечек в полосатой синей паре и панаме, а рядом Ермолова, свежая и
розовая от легкого загара, в сером дорожном
платье и легкой, простой соломенной кругленькой шляпе с черной лентой.
Всё это показалось Якову неприличным, даже несколько смешным, но когда свернули в переулок, где жила Полина, он увидал её быстро шагающей встречу похоронам, она шла в белом
платье, под
розовым зонтиком, и торопливо крестила выпуклую, туго обтянутую грудь.
Действительно, в дверях показалась высокая бледная девушка, с черными волосами и большими серыми глазами; она была одета в
розовое ситцевое
платье, а не в сарафан, как Фатевна и Феша. Поставив на стол железный поднос, на котором стоял графин с водкой и какая-то закуска, девушка, опустив глаза, неслышными шагами, как тень, вышла из комнаты; Мухоедов послал ей воздушный поцелуй, но девушка не обратила никакого внимания на эту любезность и только хлопнула дверью.
Владимир Сергеич встал, обернулся и увидал сперва двух девочек лет около десяти, в
розовых ситцевых платьицах и больших шляпах, проворно взбегавших по ступеням террасы; вскоре за ними появилась девушка лет двадцати, высокого роста, полная и стройная, в темном
платье. Все они вошли в комнату, девочки чинно присели перед гостем.
Он застал уже всех совершенно одетыми; девочки чинно сидели, боясь измять свои беленькие накрахмаленные платьица; старик Ипатов, увидя Владимира Сергеича во фраке, ласково попенял ему и указал на свой сюртук; на Марье Павловне было темно-розовое кисейное
платье, которое очень шло к ней.
А когда я подал самовар, вижу, сидит на диване женщина в
розовом широком
платье, белокурые волосы по плечам распущены; маленькая, точно кукла, лицо тоже
розовое, глаза голубые; скромной и грустной показалась мне она.
Среди всей этой новоприбывшей семьи по преимуществу кинулась всем в глаза Мари; она была очень мила в своем
розовом новом
платье и в маменькиных переделанных брильянтах.
Она была в новом,
розовом, ситцевом, не мытом
платье, подарке барыни, которое, как лубок, стояло на ней и кололо глаза соседям; волосы у ней лоснились, на них она пол-огарка вымазала; башмаки были хоть не новые, но тонкие.
На смуглой шее около
розового, прозрачного уха трепетала кожа, обнаруживая быстрое движение крови в её жилах, на подбородке являлась ямка всякий раз, когда улыбка открывала её белые мелкие зубы, и от каждой складки её
платья веяло раздражающим соблазном.
Когда читали Евангелие, народ вдруг задвигался, давая дорогу помещичьей семье; вошли две девушки в белых
платьях, в широкополых шляпах, и с ними полный,
розовый мальчик в матросском костюме. Их появление растрогало Ольгу; она с первого взгляда решила, что это — порядочные, образованные и красивые люди. Марья же глядела на них исподлобья, угрюмо, уныло, как будто это вошли не люди, а чудовища, которые могли бы раздавить ее, если б она не посторонилась.
Анна Федоровна пошла надеть для чего-то
платье гро-гро и новый чепец, а Лиза так была занята, что и не успела снять
розового холстинкового
платья с широкими рукавами, которое было на ней.
Две девицы, одна в
розовом, другая в голубом
платье, с открытыми головами, стояли у завалинки низенького домика и принужденно заливались тоненьким смехом, с видимым желанием обратить на себя внимание проходящих офицеров.
— Красоты, кажется, была такой, — вмешалась Алена Игнатьевна, — что редкостно на картинках таких красавиц изображают. Приехала тогда из ученья из Питербурга к бабеньке: молоденькая,
розовая, румяная,
платья тогда, по-старинному сказать, носили без юбок, перетянутся, волосы уберут, причешут, братец мне родной — парикмахер — был нарочно для того выписан из Питербурга, загляденье для нас, рабынь, было: словно солнце выйдет поутру из своих комнат.
Молодая стоила Пселдонимова. Это была худенькая дамочка, всего еще лет семнадцати, бледная, с очень маленьким лицом и с востреньким носиком. Маленькие глазки ее, быстрые и беглые, вовсе не конфузились, напротив, смотрели пристально и даже с оттенком какой-то злости. Очевидно, Пселдонимов брал ее не за красоту. Одета она была в белое кисейное
платье на
розовом чехле. Шея у нее была худенькая, тело цыплячье, выставлялись кости. На привет генерала она ровно ничего не сумела сказать.
Брильянты на голове, брильянты на открытой шее, золото и дорогие камни на руках, парижские цветы, старые брюссели, беспощадно открытые, сверкающие плечи, обворожительная улыбка, полные, вкусно сделанные руки с
розовым локотком, роскошное
платье, представлявшее символическое соединение польских цветов, кармазинного с белым, — вот то сверкающее, очаровательное впечатление, которым поражала в первый миг прелестная женщина каждого при входе в ее парадную большую залу.
На другой день, утром, Маруся оделась в лучшее
платье, завязала волосы
розовой ленточкой и пошла к Топоркову. Прежде чем выйти из дому, она десять раз взглянула на себя в зеркало. В передней Топоркова встретила ее новая горничная.
Когда Смолокуров домой воротился, Дуня давно уж спала. Не снимая
платья, он осторожно разулся и, тихонечко войдя в соседнюю комнату, бережно и беззвучно положил Дуне на столик обещанный гостинец — десяток спелых
розовых персиков и большую, душистую дыню-канталупку, купленные им при выходе из трактира. Потом минуты две постоял он над крепко, безмятежным сном заснувшею девушкой и, сотворив над ее изголовьем молитву, тихонько вышел на цыпочках вон.